Губернатор Астраханской области Александр Жилкин в интервью RNS рассказал о потере регионом трети доходов бюджета, поддержке платежа с безработных для финансирования ОМС и нелегальности черной икры на московских рынках.

— Как Астраханская область формирует свой бюджет? На чем оптимизируете расходы и как мобилизуете доходы?

— Формирование бюджета достаточно напряженное. Текущий год, по крайней мере, переживал несколько кризисов, когда выстраивались программы и когда необходимо определить точки роста. Данный кризис достаточно сложный, тяжелый, потому что потери бюджета и по объективным, и по субъективным причинам накладываются на достаточно высокий уровень развития страны и региона, на огромное количество социальных проектов. Все нужно содержать и останавливаться нельзя, надо продолжать развитие, а это не всегда возможно. По нашим оценкам, область в 2015–2016 годах потеряла около 10 млрд рублей — треть бюджета. Основную долю доходов давало развитие нефтегазовых проектов, особенно на шельфе. Налоговый маневр, увеличение ставки НДПИ, сразу же снизил налог на прибыль и «Газпрома», и «Лукойла». «Лукойл» стремится к нулю по налогу на прибыль, а плата «Газпрома» уже находится на нулевых показателях.

Серьезной потерей стали льготы по налогу на имущество (он зачисляется в региональный бюджет) для компаний, работающих на шельфе Каспия. По этому году недобор в 3,5 млрд рублей. Аккумулирование налога на прибыль нефтегазовых компаний в федеральном бюджете, например, в этом году принесет нам потерю 1 млрд руб. только по «Лукойлу». Полностью компенсировать это за счет сельского хозяйства, туризма невозможно.

— Где экономите?

— Мы не отчаиваемся. Безусловно, оптимизируем расходы. По совместному решению правительства и субъектов пришлось провести сокращения. Число сотрудников управлений сократилось на 20%, что особенно тяжело для среднего и низшего звена. Снизили зарплату управленческому персоналу как органов региональной власти, так и муниципалитетов на 15%. Этого никто не приветствует, но мы должны не просто ныть, а находить решения для развития экономики. И несмотря на скукоживание налога на прибыль, в том числе из-за падения цен на нефть, нефтегазовые компании не снизили фонд зарплат, люди не страдают, подоходный налог остался в прежнем объеме.

Мы находимся в очень тесном контакте с федеральным правительством, доказываем объективность потерь и необходимость дополнительной помощи. Когда доходы упали на 30%, соотношение госдолга к доходам выскакивает за 100%. Впрочем, система находится под контролем. Надеюсь, что с точки зрения отношений с министерством финансов РФ решение по 2017 году будет более справедливым, хотя, безусловно, я понимаю необходимость сбалансированности федерального бюджета: это наша безопасность и так далее.

Конечно, я настаиваю на том, чтобы внесли изменение относительно перечисления налога на прибыль нефтекомпаний в федеральный бюджет. Но, когда забирают, обычно отдавать не хотят, поэтому ведем переговоры, подключаем депутатский корпус, были обращения к президенту, председателю правительства. Понимание существует, думаю, будут те или иные решения.

— Сейчас министерство финансов в трехлетнем бюджете заложило перераспределение 1 процентного пункта дохода от налога на прибыль в пользу бедных регионов. Вы рассчитываете на эти деньги?

— Теперь область, видимо, оказалась бедным регионом, хотя предполагалось, что через два-три года мы будет абсолютным донором. Если в среднем по стране 52–54% доходов остается регионам, то у нас 32%. И конечно, очень сложно без поддержки жить, тем более если учесть, что предварительный трансферт на текущий год составлял 1,3 млрд рублей. Недавно оказана помощь еще на 1 млрд рублей, но это не дает возможности спокойно развиваться с учетом кризиса социальной сферы. Для экономики мы не требуем ничего. Инвестиции в основной капитал не падают — в этом году будет около 115 млрд руб.

— Из-за сокращения госпрограмм и ФЦП в регионе какие-либо проекты были заморожены или, наоборот, на какие-то прибавили денег?

— По сельскому хозяйству из федерального бюджета идет очень хорошая поддержка. В этом году нам удалось реализовать грандиозный проект — первую очередь завода по производству томатной пасты. В России потребляют 300 тыс. тонн томатной пасты, и она завозная — из Ирана, Китая, других стран. Сейчас закупается оборудование на вторую и третью очереди, в следующем году выходим на 50 тыс. тонн продукции. Я благодарен правительству РФ, Минсельхозу за поддержку проекта.

Но пришлось остановить запланированные соцпроекты. Это мостовой переход — северный обход Астрахани. Сейчас договорились с Минтрансом, что будем реализовывать проект через государственно-частное партнерство. Создана рабочая группа, прорабатывается вопрос с потенциальными партнерами, чтобы выйти или на концессию, или на еще какую-то форму. Во второй половине 2017 года, я предполагаю, приступим к реализации. Также пришлось остановить интересный проект — строительство четырех крупных современных поликлиник в Астрахани, которые должны были заменить устаревшие. Этих поликлиник хватило бы на весь город, но пока мы не тянем. Населению честно сказали об этом. И я сам понимаю, что нельзя входить в долговые обязательства, это опасно. Отнесем на более поздний период.

— Социальный блок правительства предлагает ввести платеж с безработных, но трудоспособных граждан для финансирования системы ОМС. Поддерживаете? Считаете это справедливым и реализуемым?

— Может, вы ожидали, что я скажу, что я против, а я за. Только в нашей области 120 тыс. человек — это так называемые личники, которые делают дело, производят продукцию, содержат семьи, но они де-юре неработающие. Нам приходится закладывать в бюджет ОМС средства для лечения этих граждан. Поэтому или нужно предложить, чтобы они заплатили хотя бы за патент 2–3 тыс. рублей в год и эти средства распределить по фондам, или реализовать предложение соцблока правительства. С другой стороны, говорят, что люди будут возмущаться. А скажите, зачем мне в кризисный период приходится согласовывать и выдавать квоты на привлечение иностранной рабочей силы в объеме 12 тыс. человек? На бирже зарегистрированы 6 тыс. человек — не все «безработные» регистрируются на бирже. Например, мы построили завод по производству томатной пасты и завозим 400 иностранцев. В этом году на заводе работает 600 человек, в следующем штат будет 1500. Я лично уверял инвестора, что сельчане будут работать. Поэтому я считаю, что, если ты занимаешься каким-то делом, ты обязан участвовать в формировании общественных финансов. Я знаю много людей, которые неформально заняты: у них хорошие дома, машины, они трудятся!

— Регион справляется с обязательствами по повышению зарплат бюджетников? Алексей Кудрин даже предложил отложить повышение зарплат.

— Согласен с Кудриным, потому что сегодня с учетом ситуации в нашем регионе без дополнительной федеральной поддержки выполнить то, что декларируется соцблоком, нереально. Нужна некая пауза, потому что все бюджеты дефицитные. Полностью их разбалансировать, взять обязательства и оказаться несостоятельными — еще хуже будет. Да, мы справляемся и идем по плану в сфере аварийного жилья, держим зарплаты и социальные выплаты на фиксированном в 2015 году уровне. Но с большим повышением мы просто не справимся.

— Эта проблема обсуждается с Минфином, Минтрудом, другими профильными ведомствами?

— Министерство финансов, кстати, согласно с нами и поддерживает нас в том, что нельзя делать резкий скачок в расходных обязательствах, потому что и министерству будет сложно — нужно будет «дыры» закрывать. Федеральному бюджету также достаточно сложно. Я думаю, что будет еще период дискуссии. Но если такие решения будут приняты, наш регион с этой задачей не справится.

— Вы в составе делегации посещали мероприятия в рамках саммита БРИКС в Гоа. Какие договоренности достигнуты с индийской стороной и, возможно, представителями других стран БРИКС?

— С Индией несколько лет отношения развиваются достаточно последовательно. Мы начинали со штата Гуджарат, где Нарендра Моди (сейчас премьер-министр Индии. — RNS) был губернатором. В первую очередь мы преследовали цель наполнения коридора «Север — Юг». В преддверии саммита БРИКС в Гоа была большая бизнес-делегация во главе с министром Денисом Мантуровым. Индийская сторона заинтересована в наполнении и пропуске своих грузов по коридору. Министр Мантуров констатировал, что Астрахань станет перевалочным хабом: индусы хотят идти по этому коридору, потому что он короче пути через Суэцкий канал. Все вопросы взаимодействия с Ираном, Индией и Россией решены. Обсуждаются «зеленые» коридоры, пошлины, тарифная политика. Коридор пока работает только на иранскую сторону, движения через Иран в Индию пока нет. Сейчас там достаточно высокий уровень старта контейнерных перевозок: наша инфраструктура готова принимать эти грузы, иранская и индийская сторона тоже. Думаю, в ноябре-декабре уже будут практические шаги по реализации этих договоренностей с Индией.

Кроме того, мы заинтересованы в участии индийских инвесторов в программе импортозамещения в рамках промышленно-экономической зоны. Стоит задача до 2020 года иметь более 70% собственных лекарственных препаратов. Мы предлагаем индийским партнерам рассматривать нашу площадку для производства лекарственных препаратов. Пока идут переговоры.

— С инвесторами из других стран БРИКС у вас были переговоры?

— Активно работаем с Китаем. В этом году принимали несколько туристических групп из Китая. Взаимодействуем с туроператорами Петербурга и Москвы: они направляют их к нам в том числе. У области очень хорошие конкурентные преимущества — гигантские поля лотоса, который в Китае является священным цветком. У нас есть уже две компании, которые вошли в область с экономическими проектами. Первый — по аграрному комплексу, хозяйство развивается достаточно успешно, около 40 га занято под ранне-, поздне- и среднесезонное выращивание сельхозпродукции. И второй — промышленный. Две недели назад при содействии Минпромторга подписаны контракты о вхождении крупной китайской компании в наш станкостроительный завод. В России станкостроительных заводов раз-два и обчелся, более 90% станочного оборудования закупается. Думаю, до конца года они уже начнут производить станки и плюс будут начинать линейку уже новых изобретений наших инженеров.

— Как вы оцениваете потенциал потока китайских туристов? За них сейчас многие борются.

— Мы, как и любая территория, находимся в конкурентной борьбе за китайских туристов. Я хочу поблагодарить вашу компанию — мы года два назад создали совместно с вами очень эффективный информационный продукт, и я видел результаты по раскручиванию туристических возможностей региона. Это не только рыбалка и охота, но и событийный туризм, и историко-архитектурное наследие, которого только в городе почти 900 объектов. За 9 месяцев в целом область посетили 2,5 млн туристов, по итогам года будет 13–14% прироста турпотока. И если китайские коллеги будут больше к нам приезжать, будет здорово.

— Сдачу земли в аренду китайским аграриям не планируете?

— Нет. У нас земля достаточно плотно занята. Кроме того, мы жестко контролируем применение агротехнологий. Наши агрономы постоянно следят, чтобы были технологии именно российские, с применением удобрений, которые сертифицированы и апробированы нами, чтобы не травить население.

— Какие прогнозы по грузообороту в порту Оля?

— Сейчас там появилось много дополнительных российских интересантов. В том числе порт рассматривается для перевалки зерна и масличных культур: завершается строительство терминала по перевалке масла, зерновой терминал сдан. Долго была проблема, связанная с удержанием участка одним арендатором, который выставлял запредельные суммы за право аренды. Пока порт работает не в полной мере, как и все порты Астраханской области. Общий консолидированный порт имеет возможность переваливать 13 млн тонн грузов. В этом году прогноз — 5 млн тонн. 3,5 млн тонн идет на Иран, и открытие трафика на Индию даст возможность очень быстрого наполнения порта. Потом будем говорить о развитии дополнительной инфраструктуры.

— Было судебное разбирательство относительно вхождения инвесторов в астраханский порт. Все проблемы разрешены?

— Коллизия снята. Правительственная комиссия приняла решение, дала согласие на официальное вхождение иранского бизнеса, арбитражный суд принял решение. Те же инвесторы остались. Они уже вложили $5 млн в развитие инфраструктуры, в 2017 году планируют развивать дальше. Сами иранские инвесторы пошли не по тому пути: просто договорились с держателем пакетов акций, потихонечку все купили, не поставив никого в известность.

— В целом иранские инвесторы какие-то новые проекты планируют?

— У нас работает 169 организаций с иранским капиталом. Сейчас иранцы заканчивают строительство торгового дома. Группа иранских компаний приступает к строительству транспортного хаба: перевалочная база со складскими помещениями, а оттуда товары распределяются по всей стране. Две компании вошли в аграрный комплекс. В декабре начинается реализация проекта, связанного с замкнутым циклом производства птицы, рыбы и выращивания кормов. Второй крупный проект — выращивание цветов. Перевозить цветы из Ирана в Россию накладно, хотя аэропорт Астрахани готов принимать этот вид продукции. Одна из иранских компаний изучает три возможных варианта размещения тепличных комплексов для выращивания цветов в Астраханской области и продажи их на территории всей России. Я видел комплексы в Иране, иранские цветы не уступают голландским, а может, даже лучше. Они должны подписать все соглашения и оформить землю, и после этого сразу раскроем партнеров.

— Можно ли уже забыть о черной икре от диких осетровых? Возможно ли восстановление популяции до промышленных масштабов?

— В предыдущие годы поголовье подорвали серьезно, и мораторий на промышленный лов был верным. Но мораторий не значит, что браконьеры не ловят рыбу. Борьба с этим животным стремлением жить одним днем и «хапнуть», а дальше хоть трава не расти — в рамках не только моей компетенции.

Сегодня на территории Астраханской области действуют шесть рыборазводных заводов, которые ежегодно выпускают 30 млн штук молоди. Плюс при поддержке партнеров, компании «Лукойл» и других нефтяников, реализуем проект доращивания осетров до 150–250 граммов — в этом возрасте выживаемость выше. Молоди в Каспии стало значительно больше. Меня радует и огорчает, что буквально неделю назад в Ахтубинском районе молодого осетра поймали на удочку.

— А каковы объемы искусственного выращивания?

— Сегодня у нас 18 фирм, которые занимаются товарным осетроводством. В этом году будет произведено и реализовано около 15 тонн икры и 500 тонн мяса осетровых. Все остальное выпускается в реку. Отмечу, что и страны Прикаспия начали достаточно активно заниматься восстановлением популяции.

— Можете оценить теневой рынок икры и рыбы?

— На ваших рынках вся черная икра незаконная. Вся.

— А в торговых сетях?

— Нужно проверять сертификаты. Сегодня товарным осетроводством занимаются не только в Астрахани, но и, например, в Подмосковье.

— У Росрыболовства была идея ввести маркировку черной икры. Поддерживаете?

— Я давно предлагал вообще ввести лицензию на реализацию икры. Это продукт не повседневного спроса. Тогда меня жестко критиковали, сказали, что это нарушение всех рыночных законов и так далее. Это привело к тому, что сегодня все то, что вы можете в Москве на рынках купить, — это подпольное. И покупатели поддерживают браконьерство. Так что маркировку поддерживаю.

— При нынешних темпах когда можно будет восстановить популяцию?

— При хорошей работе рыбе нужно дать 10 лет. Среднее созревание самки осетровых — 8,5 лет. Белуга первый раз дает икру на 18-й год, осетр — на 10-12-й, севрюга — на 7-8-й, стерлядь — на 3-й. Сложный процесс. Нужно согласие всех стран Прикаспия, принципиальный подход контролирующих, проверяющих, карающих организаций и человеческое понимание того, что ты создаешь ущерб для потомков.

— Вы видите такую добрую волю у стран-соседей?

— На уровне государственных органов власти и контролирующих структур — да. Они достаточно жестко относятся и к нашим браконьерам. Были случаи применения оружия с летальным исходом со стороны наших партнеров по Каспию по отношению к нашим гражданам. Здесь просто нужно навести порядок. Осетр — это не слон. Каждая рыба в среднем дает 350 тыс. икринок. Репродуктивность достаточно высокая.

— Считаете необходимым еще более ужесточить наказание за браконьерство?

— Я всегда сторонник жестких мер по отношению к браконьерам. Для меня три категории — браконьеры, наркоторговцы и насильники — вне закона. Я даже, имея право предварительного помилования, никогда по этим трем категориям положительного решения не принимаю.

— Депутат Ирина Яровая предлагала конфискованную у браконьеров рыбу отдавать легальным рыбакам. Как вам такая инициатива?

— Нереалистичная идея. Как юрист, Ирина Яровая должна понимать, что рыба, которая изымается у браконьеров, является вещественным доказательством и изымается на некоторое время для следствия. Бизнес не будет эту рыбу брать — условия хранения и сроки содержания под арестом снижают ее качество. Я никому не рекомендую есть эту перемороженную, недомороженную, сваленную в кучу рыбу. В свое время Владимиром Путиным было принято решение об утилизации. С другой стороны, передача рыбы другим лицам является прикрытым источником браконьерства. Будут лоббировать, чтобы браконьеров было больше, потому что эта рыба придет на рынок.

— Сохранились ли планы по реализации проекта по выращиванию хлопка?

— Мы его научились выращивать в рамках фермерского хозяйства. Получены все сорта, в том числе самый качественный. Здесь могут участвовать Астраханская область, часть Ставропольского края, Волгоградская область, Калмыкия. Мы могли бы выращивать хлопок, который в три раза дешевле продаваемого на бирже. Но без поддержки государства никто не рискнет, ведь это новая отрасль. Во-первых, нужна техника: нужно или производить качественную отечественную, или покупать за рубежом, например в Греции или США. Плюс нужна предварительная обработка для поставок в Иваново, в Белоруссию. Нужна мелиорация для тысячи гектаров. Хлопок надо собирать руками, а многие люди в сельской местности работать на полях не хотят, тем более если им предложить собирать коробочки хлопка. Я попробовал. Это почти рабский труд — она колючая.

Министерство промышленности заинтересовано в этом направлении, так как наша текстильная промышленность испытывает трудности, у нее слабые конкурентные преимущества, ей предлагается пряжа или хлопок 4-го класса. А мы предлагаем 2-й и 1-й класс. Цена поддержки для Астраханской области — около 10 млрд руб. Но пока решение не принято. Но Минпромторг просит нас не бросать проект хотя бы в рамках фермерского хозяйства.

— Как продвигается проект японских инвесторов по строительству фармацевтического завода по переработке корня солодки?

— В этом году завершают первую очередь. Сейчас идет установка оборудования. Они информировали нас о том, что, скорее всего, сразу же выйдут на вторую фазу, уже будущей весной налаживать переработку в более глубокой фракции. Пока инвесторы предполагают забирать всю продукцию себе. Но, учитывая, что солодки у нас произрастает очень много, мы ждем старта и уже дальше будем смотреть.

— Каков объем инвестиций в этот проект?

— На первом этапе — $50 млн.

— Есть ли претенденты на месторождения Великое и Имашевское?

— Великое открыла нефтяная компания АФБ, решение о лицензии принимает федеральный центр. Решение о том, кто войдет партнером к данной компании или кто будет его дальше разрабатывать, пока не принято. Я слышал о различных претендентах. То, что касается Имашевского газоконденсатного месторождения, то оно выставлялось на конкурс в этом году. Наверное, это был не лучший период, потому что это «сероводородное» месторождение, 29% серы в газе. Кроме того, оно находится в пользовании Казахстана и России. Заявок пока, насколько я знаю, не было.

— В перспективе еще будут новые нефтегазовые проекты в области?

— Новые проекты уже реализуются, и, думаю, будут новые на шельфе Каспия. В ближайшее время вы услышите о начале реализации проекта на «земле» — это газоконденсатное месторождение, которое заинтересовало очень крупную российскую компанию. Она выкупила это месторождение, чтобы получать в первую очередь серу для дальнейшей ее переработки.

— В этом году прогнозируется рост по сельхозпроизводству?

— По году будет около 5%. В лучшие советские годы перед первым секретарем обкома партии стояла задача дойти до миллиона тонн сельхозпродукции, но они не могли, было около 830 тыс. тонн. Сейчас 1,5 млн! Говорить о 20% прироста нельзя — столько пока не продать.

Приятно, что увеличивается количество садов. В свое время это был традиционный вид сельскохозяйственного производства, который был запрещенным: нас заставляли поставлять только помидоры, арбузы и икру. Кроме того, в этом году посадили 80 гектаров столового винограда, а в следующем будет 300 га. Выходим на выращивание ореховой группы, в частности арахиса. Очень большой спрос на салатный лист, уже более 2 тысяч тонн в год — замещаем испанский. Прудовой рыбы будет около 20 тыс. тонн.

— Выращивание винного винограда возможно?

— Вино в России делают и на Кубани, и на Северном Кавказе, и в Крыму. Просто так выйти на рынок с вином сложно. Кто его возьмет?

— На фоне победы нашего гандбола на Олимпиаде планируется в области дополнительная поддержка гандбола?

— Команда «Астраханочка» в этом году стала чемпионом России, в сборной страны были четыре представительницы команды. С федерацией гандбола, с главным тренером сборной мы договорились, что, если у нас серьезный подбор молодежи, мы именитых игроков передали краснодарской команде, чтобы начать более мощное развитие этого вида спорта в Краснодарском крае. В Ростове такое развитие идет, в Волгограде, в Подмосковье надо развиваться, чем больше будем заниматься, сильней будет сборная.

На этом этапе сформировали свою «Астраханочку» из молодого состава. Нужно развить команду до следующей Олимпиады и до следующих международных соревнований.

Хуже, конечно, состояние мужского гандбола. Здесь нужна концентрация, чтобы их подтянуть. Несмотря на кризисные явления, мы оба клуба содержим и поддерживаем.

— А бюджет не уменьшается?

— Нет, хотя на 2017 год снижение будет за счет определенной оптимизации. Но оно не критично будет для того, чтобы команда ушла.

— Сколько региональный бюджет вкладывает в эти две команды?

— Бюджет и мужской, и женской команды с учетом нашего участия — около 50 млн руб.

— Из-за экономической ситуации вы видите снижение поступлений от бизнеса на социальные проекты?

— Конечно, бизнесу тяжело. Но мы говорим, что есть два варианта — закрываем какое-то направление и тогда потеряем лидера для детей, которые не видят красивой игры, красивого развития, мы слишком много потеряем в перспективе. Поэтому общими усилиями бизнеса, власти все спортклубы сохранены.

— Вы после скандала с задержанием Никиты Белых не пересматривали свои благотворительные программы? Проходила информация, что деньги якобы предназначались на строительство церкви. Вам наличными приносят?

— Мне не приносят наличные. Все знают, что я не занимаюсь бизнесом, дети не занимаются бизнесом, это запрещено. А если деньги нужно дать на церковь, то там есть благотворительный фонд, есть счет. И пусть отдают в церковь, зачем мне-то? Я что, бухгалтер? Моя задача — сориентировать коллег на необходимость в любой сложной ситуации быть социально ориентированным, вкладываться в перспективу. Люди должны быть культурные, физически развитые и так далее. Бизнес соглашается, участвует как может: кто-то форму купит, кто-то деньги просто перечислит.

— В РСПП говорили, что «дело "Реновы"» может стать сигналом к сворачиванию социальных программ крупного бизнеса в регионах и что помощь региональным властям чревата посадками.

— Дураками считать региональные власти не надо. Можно, конечно, все проблемы вешать на нас, это политические инструменты. Я и коллегам, которые работают в сфере культуры, туризма, образования, здравоохранения и организовывают мероприятия, говорю привлекать партнеров, спонсоров. Но это не значит, что они сами будут брать деньги и таскать их в кармане для того, чтобы что-то оплачивать!